Интервью с координатором поисково-спасательного отряда "Волонтер" Сергем Шухриным

[poiskdetey]

Сергей Шухрин: "Каждый случай пропажи человека можно считать экстраординарным"

Сергей, скажите, сколько лет вы лично занимаетесь поиском людей, и сколько существует нижегородский отряд "Волонтер"?

Отряд существует столько же, сколько я сам занимаюсь поисками. Вообще у каждого волонтера своя история становления и попадания в отряд. Для меня поводом заняться этим делом стал один из случаев, произошедших в 2010 году, когда я увидел в СМИ сообщение, что в Подмосковье пропала двухлетняя девочка и нужны добровольцы для ее поиска. А через неделю появилось сообщение, что она погибла — ушла с дачного участка и упала в речку. Тогда я записался в этот московский отряд, но сразу задумался о создании такого же отряда и в Нижегородской области, ведь в то время ничего подобного у нас не было. Учитывая приличный опыт в организации разных субботников, добровольного отряда по очистке водоемов и так далее, я решил, что у меня получится. И вот, в 2011 году у нас в области появился отряд "Волонтер", а с 2012 года мы уже зарегистрировались как общественная организация. Первыми поисками нашего отряда стал поиск 9-летней девочки, которая пропала в Семеновских лесах из деревни Красные усады.

Сколько в вашем отряде добровольцев? Есть ли у вас какой-то постоянный "костяк", который участвует во всех поисках?

Оценить количество добровольцев сложно. Есть база данных, в которой содержатся номера телефонов и анкеты людей, выражающих свое согласие помочь в поисках. Таких анкет сейчас порядка 570, и все их владельцы получают СМС-рассылку, если в области кто-то пропадает. Конечно, не все они регулярно принимают участие в поисках, активных намного меньше - регулярно выезжают около 20-30 человек. Конечно, когда пропадает, например, красивая молодая девушка, то в отряд сразу записывается куча народа, а через месяц-два они постепенно "отваливаются". Есть еще такая вещь как "выгорание", когда даже люди, которые сделали по 10-20 выездов, устают морально и физически и больше не могут продолжать поиски.

Неправильно думать, что где-то есть специальный отряд добровольцев, который сидит наготове и только и ждет сигнала. Есть всего 5-7 человек опытных координаторов с запасом снаряжения, которые могут организовать и 100 и 200 человек, но только если они придут. А волонтеры – это население, это мы с вами. Если вы не пришли, значит, никто не пришел. Минувшим летом 5-6 грибников так и не вышли из леса, потому что не нашлось добровольцев на их поиски.

Поэтому на поиски люди нужны всегда; любого возраста, любой специальности. Помочь могут абсолютно все, единственное ограничение — во время поисков в лесу мы не берем с собой людей младше 18 лет. Отряд с удовольствием принимает джипперов, квадроциклистов, воздухоплавателей, кинологов, поисковиков, опытных туристов. Хотя и человек без специальных навыков тоже может быть полезен — обустроить штабной лагерь, привезти-отвезти, готовить еду для поисковиков, расклеивать объявления и ориентировки, размещать информацию в интернете и так далее. Чтобы получать СМС-рассылку о поисках, нужно лишь заполнить анкету на нашем сайте PoiskDetei52.ru

Сергей, много ли людей вам удалось найти за время существования отряда "Волонтер"?

Мы принципиально не считаем, кто сколько нашел, благодаря чьей именно помощи нашли — это неэтично. Все искали, все молодцы! К тому же невозможно определить, по какому конкретно звонку или ориентировке был найден человек. Хотя и бывают случаи, когда мы точно знаем, что человека нашли благодаря именно нашим действиям, но это редко.

В среднем за год отряд проводит от 100 до 200 поисковых мероприятий. Иногда мы просто курируем поиски, даем рекомендации, собираем информацию, а иногда принимаем непосредственное участие, выезжая на место поисков. Вообще, вся информация о текущих и завершенных поисках всегда есть на нашем сайте и в наших группах соцсетей.

Были ли на вашей памяти какие-то необычные или экстраординарные случаи?

У нас никогда не бывает двух похожих поисков, все люди пропадают по-разному, и поэтому каждый из них можно считать неординарным.

Бывали ли у вас случаи, когда вы находили человека, а он не хотел возвращаться обратно? Бывали ведь случаи, когда дети убегали из детдомов и не хотели возвращаться обратно.

Такие случаи были, но в основном мы имеем дело с потерявшимися детьми или бабушками и дедушками, которые забрели куда-то и забыли, откуда пришли. Но если взрослый человек не хочет быть найденным, то обнаружить его практически невозможно: собрал вещи, ушел из дома и ищи его. А если человек потерялся не по собственной воле, то он обычно очень рад, когда его нашли.

Вот с "бегунками" из детдомов, конечно, намного сложнее — они пытаются скрываться и прятаться. Хотя искать их нужно, несмотря на все трудности, ведь в любом детском доме лучше и безопаснее, чем на улице.

Охотно ли полиция и другие правоохранители принимают волонтерскую помощь и просят ли о ней сами? Хорошо ли налажено взаимодействие?

С полицией, МЧС и Следственным комитетом у нас отношения сейчас нормальное, хотя первое время, конечно, были разного рода сложные моменты. Поначалу правоохранители про нас вообще не знали и не хотели воспринимать всерьез. Потом они поняли, что при появлении волонтеров в их работе становятся заметны разного рода огрехи, но и польза реальная есть, ну и стали к нам прислушиваться. Вообще технология волонтеров по поиску людей в лесу на сегодняшний день считается самой эффективной, потому что поисковики пользуются современными методами: спутниковыми картами, GPS и т. д. В этом плане силовые структуры отстают, но мы всегда готовы поделиться с ними своим опытом.

Наверняка волонтерам помогают и репосты в социальных сетях, которые силовики не проводят?

Да. Это один из способов распространения информации, с которым мы работаем очень активно. Ведь обычный волонтер на самом деле делает всего 3 вещи: распространяет информацию в соцсетях и на форумах; расклеивает ориентировки на улицах, потому что это иногда единственный способ найти очевидцев; непосредственно прочесывает местность, когда благодаря предыдущим действиям становится примерно известно, где искать. Вся суть в сужении круга поисков, ведь всю область не прочешешь. А когда становится известно примерное место поисков, то можно привлекать и население, и тех же силовиков.

Существуют ли какие-нибудь особые медали или награды для волонтеров, отличившихся в помощи органам при поиске граждан? Награждали ли кого-нибудь из отряда "Волонтер" и лично вас?

Ну, это смотря что считать наградой. Мы, волонтеры, считаем лучшей наградой "спасибо" от человека, которого мы нашли или от его родственников. Хотя, если говорить о каких-то конкретных наградах, то у нас есть призы за победы в грантовых конкурсах, когда можно получить средства для покупки поискового снаряжения.

Наш отряд также имеет около десятка разных дипломов и премий, например, нижегородский "Феникс", "Инициатива года", "Серебряный лучник". Наш летчик Олег Буров, нашедший с воздуха пропавшего охотника на снегоходе, из рук губернатора Валерия Шанцева получил премию "Волонтер года — 2013". Но вообще нам не очень нравится участвовать во всякого рода социальных конкурсах, так как они обычно отнимают много времени. Но приходится, потому на собственные средства раций и навигаторов много не купишь, а без них никак.

А городские, районные или областные власти как-то помогают вам в поисках?

Вообще, поиском людей занимается полиция, и все поисковые операции обычно организуют именно они. Но пропажа двух мальчиков из санатория "Ройка" изменила ситуацию — включились и власти Нижнего Новгорода, и областные власти, так как все-таки если на территории города или района пропал человек, то это не только дело полиции, но и главы администрации. Именно она должна привлечь к проблеме полицию и МЧС, призвать жителей на поиски и вообще приложить усилия, чтобы исправить ситуацию. Хотя для многих структур, например, для МЧС, пропажа человека вообще не является какой-то чрезвычайной ситуацией или происшествием, и их сотрудники привлекаются к поискам, скажем так, по взаимному согласию.

Но нужно признать, что взаимодействие волонтеров сильно продвинулось, в том числе и с городскими властями, и с областным правительством. Сейчас по нашей инициативе создается алгоритм действий, в котором будут прописаны действия всех служб, чтобы вести поиск согласованно и эффективно, особенно при пропаже малолетних детей, когда каждый день и час на счету. Эта работа сейчас ведется на уровне заместителей губернатора и главы Нижнего Новгорода. И, как выяснилось, Нижегородская область первая в России, кто приступил к созданию такого алгоритма действий.

В алгоритме будет заложен довольно большой перечень мероприятий, некоторые из которых очень масштабные и непростые в реализации. Например, мы планируем договориться с владельцами АЗС, чтобы те вывешивали ориентировки на пропавших детей. Также хотим договориться с кинотеатрами, чтобы те перед сеансами показывали ролики с информацией о пропавших людях и т. д. В общем, работы много. Но если у нас получится, то мы послужим примером для всех остальных регионов России и с удовольствием поделимся с ними своим опытом.

Какие самые масштабные по количеству задействованных людей поиски вы можете вспомнить?

Могу припомнить наши первые поиски Насти Белобородько, потерявшейся в Семеновских лесах, когда было привлечено более 200 человек, поиски продлились двое суток. И хотя тогда ее никто не нашел, все закончилось хорошо — девочка сама вышла из леса за 15 километров в соседнюю деревню. Но все равно это была первая масштабная волонтерская операция, в которой участвовали не только полицейские, МЧС, курсанты и местные жители, но и добровольцы из Нижегородской области, Москвы и Владимира.

Были еще поиски 17-летнего подростка под Дзержинском, когда нам пришлось координировать почти 70 сотрудников полиции, СОБРа и других силовых структур. Хорошо еще, что мы раздали 50 раций и навигаторов — иначе бы мы не справились.

Довольно экстремальными выдались поиски Насти Коханюк в Балахнинском районе, когда более 100 человек выходили на ночные поиски под дождем. Хотя самыми массовыми и продолжительными я бы все-таки назвал поиски мальчиков из "Ройки" — в течение целой недели по 250-300 человек, включая полицейских и военных, выходили на поиски детей в Зеленом городе. Пожалуй, это даже самая крупная поисковая операция за время существования волонтерства в Нижегородской области.

Вы упомянули, что в поисках вам часто помогали волонтеры из других городов России. В связи с этих хотелось бы узнать, насколько сильно развито волонтерское движение по поиску людей в других регионах страны? И как на их фоне выглядит Нижегородская область?

Ну, так сказать "застрельщиками" в этом вопросе всегда выступали москвичи. Именно в Москве в 2010 году собрался самый первый в России волонтерский отряд по поиску пропавших детей. Потом такие отряды стали появляться по всей стране как грибы после дождя, и в итоге возникло целое содружество волонтерских поисковых отрядов "Поиск пропавших детей" PoiskDetei.ru, куда сейчас входят 52 отряда из всех регионов страны. При этом наш нижегородский отряд пятерке лучших, хотя очень хорошие волонтерские организации существуют также в Москве, Санкт-Петербурге, Ярославле, Владимире, Липецке, Екатеринбурге, Вологде, Оренбурге, Ульяновске. Набережных Челнах в общем много где.

Последнее время в СМИ и соцсетях стало появляться очень много сообщений о пропавших детях. Как вы думаете, их количество действительно растет или просто люди стали уделять проблеме больше внимания?

Статистика по пропавшим детям из года в год практически не меняется — по России это больше 18 тыс. детей в год, и из них 10% не находятся никогда. Статистика не меняется ни от региона, ни от национальности, ни от благополучия семьи и т. д. Поэтому я думаю, что просто об этом стали больше говорить, в том числе и благодаря нам. Люди стали более активными, они видят, что помогать в поисках пропавшего человека не так уж сложно. Родственники пропавших все чаще стали сами организовывать поиски и просить помощи у волонтеров, а не просто сидеть сложа руки и ждать когда их близких найдут полицейские.

С одной стороны такая активность это очень хорошо, но с другой стороны — это тревожный звоночек для полиции и властей, что функции по защите населения не всегда выполняются ими должным образом, и люди вынуждены брать их исполнение в свои руки.

Несколько лет назад в США прошла целая серия разоблачений так называемых "пропаж" детей, когда родители просто оставляли их где-то или убивали, а потом заявляли о пропаже. При этом поиски шли целые годы, и эти родители постоянно выступали по телевидению с просьбами помочь им. Бывали ли на вашей памяти подобные случаи?

Непосредственно у нас в Нижегородской области такого не было, но я помню похожие истории в других регионах, когда родители убили своих детей и долгое время рассказывали всем, что их похитили. Эти случаи произошли буквально 2 года назад. Но все-таки подобное случается крайне редко и, как я уже говорил, у нас в области такого к счастью не случалось. По крайней мере за время моей волонтерской деятельности.

Касательно текущих поисковых операций, как сейчас обстоят дела с мальчиками из "Ройки"? Развесили ли уже баннеры или нет? Что еще планируете делать в ближайшее время?

Мы продолжаем развешивать баннеры, свои 5 я развесил, еще 15 на руках у остальных добровольцев. Но дело не в этом, проблема в том, что сейчас для организации массовых поисков детей нет должного объема информации — искать больше нечего и негде, новых фактов и зацепок нет. Все места, где их уже видели или якобы видели, прочесаны по два-три раза, и это не дало никаких результатов. Сейчас полиция и Следственный комитет проводят розыскные мероприятия и собирают информацию, а волонтерам пока остается только делать репосты в соцсетях, расклеивать ориентировки и готовиться к продолжению поисков, когда сойдет снег. Думаю, из-за глубоких сугробов мы могли что-то пропустить.

Недавно в соцсетях появилась информация о том, что в поисках мальчиков сбежавших из "Ройки" теперь принимает участие и экстрасенс. Пользовался ли когда-нибудь ваш отряд помощью медиумов или экстрасенсов? По вашему мнению, могут ли они вообще оказать какую-то существенную помощь?

Мы не работаем с экстрасенсами, да и не только мы, но и волонтеры в общем. Насколько я знаю, в нашей стране из сотен поисков еще ни одно предсказание экстрасенса касательно пропавших людей не сбылось. Хотя если кто-то из них хочет поучаствовать, то мы всегда готовы отвезти на место, дать лопату и пусть показывает, кто, где закопан. Обычно они сразу отказываются от таких предложений принять непосредственное участие в поисковых операциях на местности.

Александр Асриян, «НТА-Приволжье»